Владелец рыбоводного хозяйства – о выращивании ценной рыбы в Сибири
У иркутян есть уникальная возможность покупать свежайшую форель, которая еще час назад плавала в Ангаре. Но мало кто знает, какой титанический труд стоит за этим. Побеседовали с Алексеем Андрияновым – одним из владельцев рыбоводной фермы «Иркутская форель» и узнали, насколько сложно вести этот бизнес в сибирских реалиях. Спойлер: друзья, лучше создавайте рекламные агентства.
Мы открыли ферму около 13 лет назад. Это была идея моего отца, страстного охотника и рыболова. Он начал разводить форель у нас дома, в Ершах – поставил бассейны, аэраторы, завел мальков, оборудовал шикарную гостиную комнату.
Потом отец увидел, что рыба отлично растет в домашних условиях и загорелся поставить настоящую форелевую ферму на Ангаре. Сначала он с партнером хотел разместиться на Квадратах. Кстати, это место изначально было отсыпано для разведения рыбы. Но договориться с властями не удалось. Остался остров Бабр – он ближе всех находится к плотине, а значит, вода здесь гораздо чище и насыщеннее кислородом, чем ниже по течению.
Отец с партнером завели 2-3 экспериментальных садка и поставили маленький домик. В то время никто не знал о технологиях выращивания форели, поэтому приходилось добывать знания, набивая шишки и совершая ошибки. Плюс их периодически «покусывала» прокуратура вместе с рыбоохраной. С ними судились около четырех лет. Тогда в ходу были предрассудки о том, что форель опасна для местной фауны. Это неправда – селекционная рыба, если попадает в реку, не способна размножаться самостоятельно. Она быстро становится добычей щук или рыбаков.
Но к счастью, власти внесли изменения в закон о рыбоводстве, сняли ряд ограничений и разрешили регистрировать садки на воде. Так что наша деятельность окончательно стала легальной – прокуратура отстала.
Результаты огромного труда
Мы решили выращивать эту рыбу по нескольким причинам. Во-первых, она вкусная. Во-вторых, мой отец – немец, а в Германии форелеводство очень развито.
Кстати, в Европе больше всего ценится именно форель. Даже семгу, которая у нас в России считается элитной, европейцы держат только ради икры (она крупнозернистая). А сама рыба идет на экспорт. К нам. Мол, ешьте сами.
Вот почему мы решили обеспечить иркутян форелью, а не какой-то другой рыбой. Также пробовали выращивать осетра, но ему не подошла температура Ангары. Поэтому он у нас круглый год сидел в отапливаемых бассейнах и не хотел выходить в реку. Конечно, от осетра можно получить черную икру, но это будет лишь на 8-10 год жизни рыбы. А за этот срок может случиться все, что угодно – малейшая ошибка, и твой доход уже плавает брюхом вверх.
Для экосистемы Ангары ферма не опасна. Продукты жизнедеятельности рыбного стада вымываются течением. Но все равно раз в три года мы засыпаем в воду известь. Она окисляет массы, и они распадаются. Форель в грязной воде жить не будет, поэтому если она себя хорошо чувствует, значит, Ангара остается чистой.
«Да-да. Вот такая я чувствительная»
Мы зависим от деятельности плотины. В 2021 году, когда ГЭС увеличила сбросы воды, наш остров затопило. Отец обращался во все инстанции, но это не помогло. Цеха залило, и нам пришлось пересадить молодую форель в реку. Представляете, прошло два года, а она до сих пор почти не выросла. Мы потеряли 4 млн рублей прибыли.
Форелевая ферма – дело дорогостоящее. Если вы хотите пойти нашим путем, советую просто купить участок (желательно с газопроводом), выкопать скважину и выращивать рыбу в воде из нее. Там она будет расти лучше, чем в сибирской реке. Почему?
В искусственном водоеме легче поддерживать температурный режим. Хотя форель – рыба холодолюбивая, в Ангаре она все равно мерзнет. Река прогревается до приемлемых 16 градусов только к августу-началу сентября (и то не в каждый год). Именно в этот период форель начинает активно расти. В остальное время она просит еды, но остается прежнего размера. Зима – отдельный стресс. В особо морозные дни температура воды падает до 0,1 градуса. Рыба уходит на дно, впадает в анабиоз и перестает питаться.
Нам приходится вырезать во льду большие лунки, накрывать их деревянными утепленными крышками диаметром 1 метр. Периодически их открываем, чтобы рыба дышала, видела солнце, иногда кормим. Получается, что практически всю зиму форель находится в живой заморозке – это сказывается на сроках выращивания. Например, в Европе и европейской части России рыба с нуля до товарного вида растет 1,5 года, у нас 3,5 года.
Так что если делать доход только на продаже форели, быстро разоришься. Мы выживаем за счет экскурсий на наш остров. Люди могут приехать, погулять, выловить рыбку, самостоятельно пожарить ее или отдать повару. Доход от пикниковой зоны перекрывает затраты на корма, иначе мы давно бы уже ушли в минус.
Людям радость, а нам дополнительный доход
К вопросу о прибыли. Рыбовод продает не рыбу, а привес. Условно, если на килограмм корма форель приросла на килограмм и более, тогда бизнес выгодный. Но пока я вижу лишь большие расходы – они меня пугают. В этом году мы ушли в минус, и только летом удалось немного выровняться. Оборот по 2022 году составил 50 млн, из них только за корм мы отдали 25 млн. Плюс расходы на оплату труда рабочим, электричество. Остальное – наша прибыль, которую мы снова вложим в дело.
Если в стандартном бизнесе можно рискнуть и взять кредит, чтобы совершить качественный рывок вперед, то на нашу форелевую ферму мы принципиально не берем займов. Потому что многие сельхозпредприятия так и закрываются – взяли кредит и не смогли выплатить. Мы имеем дело с живыми существами, жизнь которых хрупкая, и может оборваться в любой момент. Гарантировать прибыль (а значит, и своевременное погашение обязательств перед банком) никто не может.
Сейчас мы вышли на 200 тонн рыбы в год (по меркам рыбоводческих хозяйств это небольшие объемы, но для нас – значительные). У нас есть форель всех форм: от личинки до товарного размера. Необходимо постоянно поддерживать этот круговорот. Если получилось 200 тонн – нужно, чтобы в следующие годы сохранялся тот же объем или больше.
В рыбоводстве все упирается в корма и энергию. Вода в реке холодная – приходится греть воду на первом этапе выращивания в устройствах замкнутого водоснабжения (УЗВ). Рыба там находится 6-7 месяцев и когда дорастет до 10-15 грамм, отправляется в речные садки. Мы сейчас перешли на отопление углем – он на данном этапе выгоднее чем электричество. Но тут проблема в размерах нашего острова, потому что мы уголь возим на лодках, а хранить его негде. Получается, гоняем туда-сюда бесчисленное множество раз.
Чтобы содержать это хозяйство в порядке, требуется много сил
Скажу без шуток, форелевая ферма держится не на сваях, а на корме. У нас рыба ест только продукцию немецких производителей. Да, это стоит дорого, и увеличивает себестоимость. Но зато мы можем прогнозировать прирост – на хорошем питании большинство рыб дорастает до товарного вида. А форель – дама капризная, что попало не ест. Некачественный корм также скажется и на вкусе рыбы. Если вы пробовали чилийскую форель, то наверняка заметили, что мясо отдает тиной, болотом. Это результат содержания рыб в непроточной воде и неправильного питания.
Во время пандемии выросла цена немецкого корма, его стало трудно достать, но мы от него не отказались. Не в обиду российским производителям, но отечественные корма мы заказывать не будем. Уже был негативный опыт, который принес нам убыток в виде погибшей и «невырастающей» рыбы. Да и по цене наши корма не особо дешевле европейских.
Конечно, форель можно кормить натуральным кормом. Она хищник – если выпустить ее в Ангару, она начнет питаться местной фауной и даже будет расти. Но тут нюанс – речная рыба не восполнит потребность форели в микроэлементах и витаминах. Ее мясо станет из красного белым, и она превратится в обычную ангарскую рыбешку. А в «немецкий рацион» входят не только питательные вещества, но и астаксантины.
Корм надо заказывать заранее – он идет из Германии 2-3 месяца. Впрок его покупать особо не можем – мало место для хранения. Летом его привозят, хватает примерно до весны.
Хорошо, что сейчас идет небольшая поддержка от государства – компенсация 30-40 % от стоимости кормов. Это помогает.
Форель – одна из самых прожорливых рыб
Форель – дама не только капризная, но и нежная. Она не любит болеть, просто погибает. Чтобы минимизировать потери, мы постоянно берем пробы воды, плюс такие же заборы делает Роспотребнадзор (правда, результатами с нами не делится). В идеале нам нужна микролаборатория, в которую можно было бы сдать воду и рыбу на анализ, чтобы понимать, какие болезни губят форель. Обращались в Лимнологический институт Со РАН на Улан-Баторской улице, но у них нет нужных реагентов. То же самое нам сказали петербургские лаборатории.
Разумеется, с каждой партии мы сдаем форель на ветеринарный анализ. Но там нам тоже не дают информации. Если рыба не проходит контроль, мы никогда не узнаем, почему, чем она болела, что нам в этом случае делать. Но госорганы не виноваты – у них просто нет нужного оборудования.
Казалось бы, у нас есть форель, есть осетр – «выдаивай» с них икру и живи припеваючи. Но это трудоемкий процесс, похожий на процедуру родов. Рыба, которая достигла 8-летнего во погружается в ванну с усыпляющими препаратами – икра сцеживается. Действуем вручную и очень аккуратно. Одно неловкое движение и форель, которая росла 5-8 лет, погибнет. Так что мы ее специально не сцеживаем. Небольшое количество красной икры поставляем в магазин.
Даже на разведение мы покупаем уже оплодотворенную икру. Причем мы ее берем из разных мест, экспериментируем. Янтарная форель, например, у нас из Дании. Получение икры – отдельная история. Она имеет возраст созревания – надо успеть ее получить в короткий срок. Вот представьте, нам прислали самолетом икру из Европы. Мы бежим в аэропорт. А нам там говорят «Мы работаем до 20 часов», и икра стоит у них всю ночь. И хорошо, если они додумаются ее не кидать и убрать в холодильник, а мы до 8 утра не спим и переживаем. Проклевывается после такого квеста где-то 50% личинок.
Наш остров раньше в местных кругах назывался «Пьяным». Здесь любили устраивать сходки браконьеры. Их цель – сиговые ямы (расположены с двух сторон от острова) и хариус, который идет на нерест. В трехкилометровой зоне ниже плотины ловить рыбу запрещено круглый год. Поэтому тут постоянно находятся посты рыбоохраны. Иногда отдыхающие имеют удовольствие наблюдать вестерн – приезжают браконьеры, закидывают сети, но тут выплывает лодка с инспекторами, и начинается гонка вокруг острова. Пойманный нарушитель должен заплатить всего 3 000 рублей штрафа (если оплатит в течение 10 дней, сумма падает до 1500 рублей). Но даже эти несчастные полторы тысячи оставляют в нежной душе браконьера глубокую рану. Видели бы вы гамму эмоций на лицах тех, кто любит халявную рыбу.
Но есть нарушители посерьезнее. Как-то раз к нам заплыли браконьеры, которые превзошли все границы наглости. Они просто зачерпнули сачками рыбу из садков и вывалили к себе в лодку. Мы их, конечно, задержали, посчитали убытки – полмиллиона рублей!
После этого у моего отца началась чуть ли не паранойя. Теперь у фермы охрана почти как на границе. Везде камеры. Есть лазерные датчики – если кто-то пересекает водный барьер, приходит смс с надписью «ВОРУЮТ!» Правда, они реагируют и на крупную птицу, например, бакланов, поэтому днем мы датчики отключаем.
Потом новая напасть – к садкам начали подплывать водолазы, резать их и забирать форель. Мы завели своего водолаза, ввели ночные дежурства, посадили сторожевых собак. После этого набеги прекратились (тьфу-тьфу, чтобы не сглазить).
Наша мечта – чтобы у нас в стране развивались технологии рыбоводства. Недавно приезжал новый министр сельского хозяйства, мы с ним как раз об этом разговаривали. У нас все держится на ручном труде, а в мире эти процессы давно автоматизированы. Пересадкой рыбы занимаются машины, и это сводит к минимуму потери. Даже 200 человек так эффективно не сделают работу, как механизм. Мы пытались это донести до министра, просили привезти современное оборудование. Посмотрим, что из этого получится.
Расширяться нам, увы, больше некуда. Мы находимся на воде. Пробовали строиться на сваях, но это не особо эффективно. Хотим внедрить плавучие платформы, модульные. Но они стоят огромных денег, так что мы пока только присматриваемся. Я сейчас пытаюсь повысить качественный уровень, добиться того, чтобы рыба меньше гибла. Но много денег уходит на поддержание хозяйства в хорошем состоянии. Все, что касается рыбоводства, дорогое. Сетка для садка стоит 100 тысяч рублей. А износ тут сильный – мы находимся на воде, постоянные ветра, зимой лед толщиной полтора метра.
Ангара – река суровая. Как-никак, дочь Байкала
Иногда ночью поднимается буря, ты сидишь в доме, который качается и думаешь: «Во сколько этот ураган мне обойдется?». Поверьте, звук лопающегося ночью троса ни с чем не спутаешь. Знаете, в детстве я мечтал стать капитаном дальнего плавания. В рыбоводстве мечты сбываются, почти как у Газпрома.
Я разговаривал с людьми, которые тоже хотели открыть форелевую ферму.
– Чем сейчас занимаетесь, – спрашиваю.
– У нас рекламное агентство.
– Сколько часов в день работаете?
– 8 часов работаем, потом с женой ездим отдыхать.
Я говорю, мол, ребята, если начнете рыбоводством заниматься, у вас будет бизнес 24/ 7. Впереди бессонные ночи с мыслями: «Как там рыба»? и бесконечное чтение литературы.
Работа с живыми существами очень сложная, но приносит много радости, когда планы наконец-то осуществляются.
