Ожидания и реальность
Каждый год к середине декабря Интернет начинает пестреть заголовками в духе «Иркутяне/москвичи/сенегальцы смогут увидеть 117 метеоров за час», «Над Иркутском/Москвой/Дакаром прольется звездный дождь потока Геминиды» и тому подобное.
Но что же происходит на самом деле?
Метеорный поток Геминиды (он так называется от латинского Gemini – Близнецы) действительно один из самых мощных: по интенсивности он выше знаменитых августовских «падающих звезд», также известных как Персеиды. Он продолжается с 4 по 17 декабря, а пик его приходится на 12-14 число.
Считается, что «родительским объектом» для этих метеоров является 3200 Фаэтон – нечто среднее между астероидом и кометой. Открыли его в 1983 году при помощи инфракрасного космического телескопа. Ни хвоста, ни комы, характерных для комет, он не демонстрировал, при этом поверхность у него твердая, а орбита сильно вытянута. Это заставило предположить, что Фаэтон когда-то был кометой, которая со временем «выродилась», либо потеряв все свои летучие вещества, либо покрыв их слоем темной пыли, образовавшей плотную корку.
В 2009 и 2012 годах космический аппарат STEREO NASA зафиксировал «хвост» Фаэтона во время его прохождений рядом с Солнцем, но в 2022 году астроном Чжан Цичен из Калифорнийского технологического института усомнился в том, что именно этот объект «рождает» Геминиды. Дело в том, что «хвост» Фаэтона демонстрирует всего 1% от массы, которая нужна, чтобы объяснить поток. А проанализировав «хвост» во время прохождения Фаэтона рядом с Солнцем при помощи коронографов солнечной обсерватории SOHO, Чжан и его коллеги обнаружили, что ни пыли, ни скальных фрагментов в нем нет – он состоит из газообразного натрия.
Однако есть точка зрения, что Геминиды родились в результате столкновения Фаэтона с другим объектом несколько тысяч лет назад. Чтобы проверить эту гипотезу, космическое агентство Японии планирует в 2025 году запустить к загадочному «астероиду-комете» аппарат DESTINY+.
Международная метеорная организация ежегодно публикует прогноз для наблюдателей, в котором указывает ожидаемую активность потоков в периоды их пиков. Этот показатель называется «зенитным часовым числом» – Zenithal Hourly Rate, или ZHR. К реальному количеству метеоров, которые можно увидеть, он отношения не имеет – это расчетная величина, которая показывает, сколько метеоров вы могли бы увидеть, если бы они имели яркость, достаточную для того, чтобы их можно было видеть глазом, а радиант потока (область неба, где пересекаются траектории метеоров, если их «прочертить») был бы у вас прямо над головой. Поэтому если вы видите прогноз «150 метеоров в час» или даже «75 метеоров в час» – это не значит, что каждую минуту вы будете видеть три или один метеор соответственно. Поток неоднороден: в нем бывают и паузы, и вспышки активности.
Справедливости ради, случаются годы, когда потоки действительно впечатляют. Например, в 2020 году, в самый разгар пандемии ковида, мы увидели в ночь максимума Геминид 184 метеора за час! Для этого, конечно, пришлось уехать подальше от городских огней – наблюдения проходили на 38-м километре Култукского тракта, на полянке в тайге. Ночь была безлунная, небо ясное, мороз – около двадцати градусов. И тогда действительно мы едва успевали считать метеоры, глядя в разные стороны. А в 2021 и 2022 году наблюдениям мешала яркая Луна – она засвечивает небо так, что можно увидеть только самые яркие «падающие звезды», а ведь они не все такие.
Условия для наблюдений метеоров в этом году, на первый взгляд, были неплохими: пик потока( ночь с 13 на 14 декабря) приходился на новолуние. Но свои коррективы внесла аномально холодная погода: практически неделю в Иркутске стояли морозы ниже 30 градусов, а за городом, где нужно наблюдать – и того ниже. Морозный туман, алмазная пыль – звучит красиво, но наблюдениям, конечно, мешает.
И тем не менее мы не могли пропустить пик Геминид. Учитывая сильный холод, выбрались за город сравнительно недалеко – в район села Пивовариха. С часу до двух часов ночи нам удалось увидеть всего (или целых) 13 метеоров. В этот раз, помимо визуальных наблюдений, мы вели фотосъемку: два цифровых фотоаппарата снимали небо, пока не выдохлись на морозе батарейки – всего около сорока минут. К сожалению, самые яркие метеоры расчертили небо уже тогда, когда фотоаппараты сдались – но мы их видели своими глазами и это было достойной наградой за решимость наблюдать в такой экстремальный и для техники, и для людей холод.
Процитирую пост моей коллеги Евгении Скаредневой о том, как это было:
«Температура на площадке за час опустилась с -35 до -37 градусов Цельсия. Полтора десятка слов – видит ли в них читатель этот выцветший до монохрома мир, заснеженное поле, оседающий на штативе иней, кусающий щеки мороз? Видит ли небо, на котором как будто кто-то пытается настроить резкость, крутит колесико фокуса и все никак не попадет – то на пару секунд четко и ясно выстроятся над головой стоящий на ручке Ковш, плывущий с востока к югу Лев, обжигающий бриллиант Сириуса, разноцветный фонарь Юпитера, то снова смажутся ледяным маревом тумана? Слышит ли гул взлетающих с аэродрома самолетов, которые уносят своих пассажиров прочь - в жаркий Бангкок, соседний Красноярск, не помышляющую о морозах столицу? Чувствует ли мою радость, когда вслед за самолетом, наперерез его следу, по небу чиркает яркий метеор?»
Не знаю, загадывала ли она желания, когда видела метеоры. Я лично всегда загадываю только одно – чтобы как можно больше людей своими глазами увидели небесные объекты.
