Третья часть
В литературе существует мнение, что против Н. П. Синельникова была развернута газетная кампания. Ситуация, когда в центропрессе устраивают, что называется «мочилово» провинциального чиновника, пусть и такого высокого ранга – достаточно редкая. В «полемике» принимала участие столичная печать, в частности, газета «Голос» А. А. Краевского. Конфликт Синельникова с министрами разбирали даже в Комитете министров. На генерал-губернаторском посту в силу этих причин он смог продержаться всего три года и не только просил, но даже умолял царя об отставке.
Военный министр Д. А. Милютин в своем труде «Власть в Сибири XVI-XX века» писал: «Синельников самодурством довел дело до того, что «схлопотал» на строительстве театра от польского ссыльного Игнатия Эйхмиллера публично по лицу. Последний был судим военно-полевым судом и 11 ноября 1872 г. расстрелян, а Синельникова после такого скандала уже, конечно, нельзя было оставлять начальником края. Чтобы увольнение не выглядело прямым последствием этого инцидента, оно было отложено на некоторое время».
На наш взгляд в данном случае допущены явные исторические неточности. Знакомство с материалами в газете «Голос» и «С.-Петербургские ведомости» не дают «картинки» «кампании против Синельникова», а даже наоборот, «Голос» в целом ряде материалов защищал некоторые шаги иркутского генерал-губернатора. Но об этом чуть позже.
Надо сказать, многие генерал-губернаторы конфликтовали с ведомствами и их начальниками. Не был исключением Н. Н. Муравьев-Амурский, а его протеже С. М. Корсаков также частенько спорил с министрами. Если Муравьев-Амурский был любимцем императора Николая I, то Корсаков таковым для Александра II не стал. Что касается Синельникова, то он у императоров отца и сына был не то, чтобы в фаворе, но поддержкой царствующих особ пользовался неоднократно. Если разбираться, то было за что и почему.
В очерке, вышедшем в Иркутске в 1873 г. к 50-летию государственной службы Николая Петровича, в числе прочих его заслуг упомянуты «полное почти искоренение бродяжничества, обуздание винокуренной и хлебной торговли, искоренение в значительной степени чиновничьих темных поборов, организация надзора за благоустройством и ходом работ на золотых приисках, умножение народных школ».
Биограф Николая Петровича – П. Суворов, утверждал, что Синельников был «человеком идеи, проводивший ее в жизнь от первых лет юности до поздней старости. Идея заключалась в служении престолу и родине настолько самоотверженно, настолько сознательно, что личные интересы, сами собою, подавлялись и не играли никакой роли въ таких обстоятельствах, где они встречались с интересами государства. Не многие люди достигают такого нравственного торжества, до которого достиг просто , без насилия, особыхъ соображешй, покойный Николай Петровичъ».
Он не то чтобы сравнивал Синельникова с самим Сперанским, но ставил в один ряд. «Сибирские мероприятия Николая Петровича, мало оцененные его современниками, не могут не обратить на себя внимания потомства. После Сперанского он – единственный из его приемников, являющийся в роли идейного реформатора. Им составлены и им представлены правительству проекты о преобразованиях по министерствам внутренних дел, юстиции, финансов, народного просвещения. И не вина Синельникова, если эти проекты не получили движения в петербургских канцеляриях».
Однажды император Александр III на одном из празднеств, проходя мимо сенатора Синельникова, остановился и сказал ему: «Вас до сих пор вспоминают в Восточной Сибири, о чем говорил мне и великий князь Алексей Александрович. Мне приятно объявить вам об этих воспоминаниях с благодарностью за вашу полезную службу».
Император был искренен, и великий князь тоже, ведь свое мнение он мог сформировать во время поездки на Амур, куда его сопровождал Синельников. Смысл самого путешествия точно определили «Московские ведомости»: «Нечего и говорить о надеждах, которые этот проезд возбуждает: все убеждены, что личное обозрение Великого Князя не останется без благотворных для края, и вообще для всей Восточной Сибири, последствий. Действительно, до сих пор с Сибирью делали только гадательные опыты; проекты об устройстве ее управления составляют преимущественно в канцеляриях; начальники же, имевшие более случаев ознакомиться с условиями и потребностями Сибири, за немногими исключениями, либо не имели авторитета, либо руководились предвзятыми видами.Вот почему посещение края таким высоким лицом, которое не может иметь никаких личных целей, кроме общего блага, естественно должно возбудить много надежд». И действительно, в ходе поездки, Иркутск, к примеру, получил согласие на открытие промышленного училища.
Каждый государственный деятель оставляет о себе разнообразную память. Есть память историческая – она довольно субъективна и бывает порой несправедлива, ибо закладывают ее люди разные, в том числе и те, которые не принимали и не одобряли те или иные поступки, решения и дела исторического деятеля. Допускаю, что у них были свои причины для критики, пусть не всегда справедливые и объективные. Потому в исторической памяти нередко сохраняются обидные, нелицеприятные оценки. Синельникова характеризовали, как «солдафона», «неуча», недальновидного стратега, грубого администратора и т. п.
Есть память народная, в которой человек оценивается через реальные события, которые перемежаются с мифами, легендами, нередко анекдотами.
О Синельникове анекдотов ходило немало, как и забавных историй, что является лучшим доказательством – глубинный сибирский народ его принял. Исторические анекдоты – верный спутник людей неординарных. Помнили, что в Иркутске Синельников ввел негласный налог с карточных игр в пользу детских приютов, одобряли его разрешение давать взятки школам и другим городским учреждениям…
Вот одно из четверостиший о нем, вошедшее в книгу крылатых записей деятелей русской истории и культуры.
Верховенствовал в Сибири,
Хмур, величествен и строг,
На ее Восточной шири
Идол был он полубог.
… Иркутский летописец Н.С.Романов оставил в своем труде лаконичную запись: «4 октября (1892 г.-С.Г.) в Харькове панихида по скончавшемся Николае Петровиче Синельникове, бывшем в 1871-1874 годах генерал-губернатором Восточной Сибири. Он оставил по себе добрую память как враг мученичества и эксплуатации и заботами о положении простого народа. Он жил и работал для народа, который его и любил, несмотря на его строгость и некоторую крутость его характера».
Утверждение столь уважаемого и признанного в крае знатока сибирской жизни, ломает стереотипы о чиновниках такого уровня. Были они разными, дела за спиной были разные, результаты тоже.
Род Синельниковых происходил от детей боярских Воронежской губернии. Дети боярские – это служилое сословие, существовавшее в русском царстве в конце XIV- начале XVIII веков. Они несли разные службы на благо государства, в том числе сторожевую.
Отец Синельникова – Петр, был уже коренным сибиряком – он родился в 1771 году в военной семье, в Тобольске, некогда столице Сибирской губернии, и умер в 1807.
По некоторым фактам можно сделать вывод, что отец будущего генерал-губернатора был человеком незаурядным: не имея системного образования он знал несколько иностранных языков. В шестилетнем возрасте его записали капралом в лейб-гвардии Преображенский полк, того самого, который был создан самим Петром I.
Поскольку родители Петра Синельникова принадлежали к дворянам Петербургской губернии, у них была возможность определить мальчика на военную службу в пехотный полк императорской армии, считавшийся одним из старейших и престижных. Службу Петр Синельников начал в 17 лет, прибыв в расположение полка в 1788 году.
В 36 лет отец семейства и его кормилец ушел из жизни. Малолетнему сыну Николаю исполнилось всего два года (Николай Петрович Синельников родился 25 сентября 1805 года).
На руках у вдовы осталось трое сыновей. Небольшой пенсион, конечно же не давал никакой надежды на безбедную жизнь.
Все дети пошли по военной стезе вслед за отцом. Двое старших воспитывались в 1-м Кадетском корпусе.
Продолжая семейную родословную, скажем несколько слов о семье самого Николая Петровича Синельникова. И по тем временам и по сегодняшним меркам она была многодетной.
Николай Синельников был женат дважды. Первая супруга Софья Лаврентьевна Варнек родилась в 1803 году. Ее потомок В. Варнек, писал:
«…Отцом Софии Лаврентьевны был Варнек Лаврентий Лаврентьевич, который родился примерно в 1770 г. и происходил из военного дворянства. В июне 1800 г. он, будучи полковником, стал командиром Елецкого мушкетерского полка, а в сентябре 1803 г. был произведен в генерал-майоры и назначен шефом Копорского мушкетерского полка. В мае 1807 г. генерал был убит в сражении с французами (информация от А. Подмазо). По некоторым данным у генерала были еще сын Александр и две дочери — Ольга и Елизавета, которая была замужем за одним из представителей известного в Петербурге рода Леонтьевых. Благодаря этим семейным связям, генерал Синельников состоял в родстве с генерал майором Н. Н. Леонтьевым (1772-1830 ) и его сыном, генералом А. Н. Леонтьевым (1827-1878) — начальником Академии Генерального штаба».
В марте 1831 года у Николая Петровича родился первенец – Ростислав (скончался в младенчестве).
Дочь Аделаида (Еликонида) в замужестве Варнек, по одним данным родилась в 1829, а по другим — в 1832 г. У Аделаиды Николаевны и ее мужа – известного ученого-биолога, профессора Московского университета Н. А. Варнека были очень талантливые дети – внуки Н. П. Синельникова. Леонид (родился в 1857 году) стал видным московским врачом-гинекологом, его причисляют к основоположникам медицинской науки в России. В январе 1859 г. родился второй внук генерала – Евгений, а конце 1859 г. Аделаида Николаевна родила еще одного сына (Вячеслава), а в 1863 г. – дочь Марию.
1 января 1834 года у Синельникова родился сын Виктор
12 декабря 1834 года появилась дочь Лариса. В замужестве имела фамилию Вучетич-Белицкая.
Еще один сын – Анатолий Николаевич появился на свет 17 августа 1837 года. Он проживал с женой и сыном (1882 г.р.) в Харькове. О семье Анатолия Николаевича известно не много. Его жену звали Аделаидой Александровной (род. в 1852 г.), а сына – Леонидом (род. в 1882 г.) В Харькове члены семьи были приписаны к Крестовоздвиженскому приходу (данная информация приведена в «Энциклопедии фамилий Харьковской губернии»). Любопытно, что это редкое имя – Аделаида – имели как сестра, так и жена Анатолия Николаевича, и с этим именем, возможно, связана какая-то семейная тайна.
Каких-либо сведений о других детях Синельникова (Викторе, Ларисе и Лидии) пока не обнаружено. В одном из источников указано, что Лидию и Анатолия крестил в 1837 г. и в 1839 г. император Николай I.
Софья Лаврентьевна скончалась в 1867 году. Николай Петрович Синельников сочетался вторым браком с Софьей Федоровной Григорьевой. Генералу шел шестьдесят шестой год. Этот второй брак тоже был счастливым и длился двадцать лет до самой смерти генерала.
О супругах Синельникова известно мало. Оба брака были счастливыми. Обе супруги посвятили себя детям и семейной жизни.
Как известно, все жены губернаторов по статусу являлись попечительницами учебных заведений в губерниях, занимались благотворительной и просветительской работой. Исторические хроники отметили и такой факт: на сельскохозяйственной выставке 1858 года первая супруга Софья Лаврентьевна принимала участие, выставив коконы шелкопряда. За свою продукцию она была награждена похвальной грамотой.
Возвратимся к семейным историям. До 12 лет Николай Петрович воспитывался дома, «под руководством набожной и редкой по чувствам любви к сыну матери». Потом учителями стали братья. Наконец, он был принят во Второй кадетский корпус. Сразу поступил по экзамену во второй класс, минуя четыре низших ( своего рода подготовительных).
Как вспоминал сам Синельников, в кадетском корпусе учился он прилежно, хотя и не отличался «бойкими способностями; любил фронт, но старался, как говорится, не быть выскочкой».
К образованию Синельников всегда относился очень серьезно и постарался дать хорошее образование детям: старший сын воспитывался в Первом кадетском корпусе. «Две старшие дочери обучались в пансионе, младший сын и дочь получали домашнее образование. По воскресеньям, средам и субботам две старшие дочери уезжали из пансиона домой для занятий английским языком, музыкой и танцами. Ежедневно нами был приглашаем известный по духовному образованию казанский протоиерей Сидонский для объяснения детям значения обрядов православной церкви и обязанностей христианина.На этих лекциях, по желанию моих сослуживцев бывали их сыновья и дочери».
В своих воспоминаниях К. А. Скальковский – горный инженер, историк горного дела, административный деятель и экономист, писатель-публицист, чей отец был связан с амурским краем заметил, что Синельников, «своею палочною расправою сделался очень популярным среди сибирского купечества. Любопытно, что этот Аракчеев в миниатюре, был уволен потом, тоже за какие-то амурные слабости». Что конкретно имел в виду Скальковский, сказать сложно, скорее всего приплел к месту какие-то слухи о том, что генерал-губернатор принимал участие в судьбе какой-то актрисы: «почему я имел право сказать, что на увольнение «повлияли амурные слабости». Между тем Синельников слыл примерным семьянином и нигде больше на эту тему замечаний нет.
1 мая 1823 года Синельников был выпущен в офицеры и произведен в прапорщики в I - Карабинерский полк, который базировался в Нарве. В течении трех дней он проходил испытание на службе у дивизионного начальника генерала Демидова и только после был рекомендован в адьютанты бригадному командиру, генералу Палицыну. «По склонности к фронтовой службе просил дозволения в свободное время исполнять и строевую службу, чем обратил на себя внимание своего начальства, в особенности генерала Демидова».
Палицына в 1824 году отправили командовать бригадой в военных поселениях, которые основывал граф Аракчеев. Синельников на поселения не хотел, просил отправить его в полк. Но начальство решило иначе: «однакож и этим (желанием остаться в полку – С.Г.) не удалось избежать тогда страшной службы в поселениях, ибо 6 апреля 1824 года I-й Карабинерский полк получил приказание выступить из Нарвы в свой округ в с. Медведь. Таким образом, пришлось приниматься за новую жизнь. Началась работа над расчисткою вековых лесов, осушением болот, проведением дорог и устройством жилищ; много трудов и нравственных испытаний пришлось вынести молодому офицеру, предназначавшему себя прежде исключительно фронтовой службе».
Аракчеевские военные поселения оценивались и оцениваются по разному, но в целом отрицательно.
Не могу точно сказать, насколько сложным и трудоемким было задание – заготовить и принять для полкового штаба лес от лугской помещицы Татищевой и сплавить его в село Медведь, но успешное выполнение поручения закончилось денежной наградой и назначением Синельникова членом Полкового Комитета. А сам граф Аракчеев поблагодарил молодого офицера за «добросовестное и успешное окончание дела». Молодой прапорщик был с характером. Воспитание матушки с ее «светлыми заветами» и нравоучения Фотия, дух аракчеевских поселений, где служил Синельников первое время, разумеется, влияли на характер будущего генерал-губернатора, но он «гордо нес голову, не унижая офицерского и человеческого достоинства». Когда его полковой командир, полковник Томиловский, бросил на пол служебные бумаги, принесенные подпоручиком и сказал:
«Поднимите!»
Николай Петрович возразил: «-Для поднятия, бросаемых вами на пол бумаг у вас есть денщик».
Известен еще один эпизод подобного рода в период службы Синельникова адъютантом при начальнике дивизии генерале Демидове, который был охоч до амурных похождений.
Несколько дней он проводил время с женщинами. Однажды две из них решили ехать в театр. Демидов обратился к своему адъютанту:
«– Будь добр, съезди с ними в театр.
Синельников с достоинством отвечал:
– Состоя при вашем превосходительстве, я служу моему государю. Исполнение частных поручений не входит в пределы моих обязанностей».
В следующей части расскажу о военной службе Николая Петровича и его участии в боевых действиях.
