Семнадцатая часть
Первое время после прибытия в Иркутск было насыщено поездками и знакомством с территорией. К Всеподданейшему отчету за 1871 год Николай Петрович Синельников уже обладал необходимой информацией о состоянии дел в генерал-губернаторстве. Главное, что он вынес из увиденного в поездках-ревизиях и общении «на местах» – нарушение законов. Не случайно он писал в воспоминаниях: «Почти на рубеже Восточной Сибири меня встретили жалобы на такие нарушения священной воли царя-освободителя, как именует ваше величество народ, что я должен был немедленно заняться водворением уважения к закону местных властей».
Жалобы шли нескончаемым потоком: темные поборы с рабочей души (суммы доходили до 10 рублей), дорожная повинность, которую приходилось отбывать натурой нередко за несколько десятков верст от места жительства, проблемы золотых приисков, которые «способствовали скорее развращению народному, чем к обогащению государства».
Из поездок Синельников вынес неутешительные факты по деятельности акцизных и полицейских служащих, которые способствовали открытию в селениях новых кабаков. В плохом состоянии находились тюрьмы.
Проблемы, которые поднимал Синельников в своих отчетах, адресованных императору, зачастую расходились с министерскими взглядами на отдаленный край – конфликт между центром и генерал-губернатором нарастал.
С молчаливого согласия императора Синельников нередко нарушал пределы своих полномочий. Разумеется, те, чьи интересы затрагивал Николай Петрович, не молчали и противодействовали ему всеми возможными способами, вплоть до публикаций в центральной имперской печати.
Одной из важнейших забот Синельникова была наполняемость казны налогами. Эта тема стала поводом для публикации очередного циркуляра в газете «Иркутские губернские ведомости». Он внушал сельским обществам, что «своевременная и бездоимочная уплата податей есть одна из первых их обязанностей, невыполнение которой всякий крестьянин и сельское общество должны считать за постыдное дело»
Другой сферой пристального внимания генерал-губернатора были инфраструктурные проекты, к которым относились пути сообщения и почтовое хозяйство, эконом-магазины, благоустроительные проекты (к примеру, так называемый Синельниковский вал – защитные сооружения на берегу Ангары в центре Иркутска от наводнений).
Синельников искал дополнительные доходы. В первом же своем Всеподданнейшем отчете за 1871 год Начальник края предложил установить с добываемого золота проценты и ими восполнять недоимки, чем вызвал возмущение владельцев приисков.
Ему казалось, что если убрать посредников в виноторговле, доходы казны возрастут, а если увеличить подати, экономика начнет процветать.
Генерал-губернатор Н.П.Синельников контролировал и знал финансовое состояние своей территории. Именно поэтому ему многое удалось сделать без привлечения средств из имперской казны. Экономное ведение хозяйства преследовало достижение еще одной цели: искоренения «темных поборов» – внебюджетного, внеправового налога, которым облагалось население.
Явление, получившее в Восточной Сибири название «темные сборы», существовало много лет. Причина объяснялась дороговизной жизни и низкой оплатой труда чиновников в органах власти. И действительно, продукты даже первой необходимости во многом были привозными. По причине невеликих штатов, чиновники были завалены текучкой, квалифицированных кадров явно не хватало. С помощью темных сборов делалась попытка «доплаты» за труд.
Поскольку «темные сборы» считались результатом «недофинансирования» чиновников, первым шагом Синельников сделал доклад в Министерство внутренних дел с обоснованием новых штатов и содержания работников. Генерал-губернатор полагал, что увеличение численности сотрудников и справедливый рост заработка будет определяющим в искоренении темных сборов. Увы, должной реакции из столицы не последовало.
Тогда Синельников предпринял попытки «парализовать» незаконный сбор денег самостоятельно, административным путем. К сожалению, искоренить явление превентивными методами оказалось невозможно.
И. Ф. Парфентьев, известный в Красноярске юрист, в своих воспоминаниях сделал такую запись: «Вообще благоразумные распоряжения Синельникова о народном благосостоянии начали энергично достигать желанной генералом цели. Будь Сибирь под его управлением хотя бы 10 лет, можно было надеяться, что если бы он вовсе не искоренил порочные свойства, то во всяком случае, многое бы исправил. С благоразумных его распоряжений, напечатанных в циркулярах, у меня списаны и есть копии; в иркутских жителях он оставил по себе неизгладимое воспоминание, за что удостоен звания Почётного гражданина города) Иркутска, и был в числе депутатов при поднесении в день священного) коронования 15 мая (18)83 года хлеба-соли коронованным особам».
Синельников был глубоко погружен в работу чиновничьего сословия. Внимательно следил за деятельностью ближайшего круга и низового звена. Невзирая на чины и былые заслуги, в необходимых случаях подвергал критике, а то и разносам за оплошности, неисполнительность или нерадивую работу. Нередко дело принимало публичный характер в отношении «особо отличившихся» и тогда в печати появлялись подобные сообщения: «… бывший Ильинский волостной писарь крестьяний Герасим Таракановский, как замеченный Его Превосходительством (Синельниковым – С.Г.) в неблагонамеренных и неправильных действиях, не был бы принимаем в писарские обязанности ни в каких управлениях Восточной Сибири».
Публичные «разносы» были введены Синельниковым в повседневность, в особенности «за медленность, нерадение и проч. при производстве следствий». Генерал-губернатор писал об этом в своих циркулярах неоднократно.
Возвращаясь из очередной столичной командировки, Синельников получил «множество жалоб на притеснения и медлительность в производстве следствий, в особенности по Енисейской губернии. Произвол дошел до того, что исправник Ачинского округа, сменив волостного писаря, выбранного обществом, сам определил в волостные писари лицо, лишенное прав состояния за растрату денег и подлог». Этот и другие факты Синельников рассматривал как «мирный саботаж» своих приказов. В таких случаях генерал-губернатор отправлял вести служебные расследования своих чиновников по особым поручениям.
Публичная критика прозвучала в адрес держателей переправ, за необоснованно высокие тарифы, медленное обслуживание перевозок. Синельников четко связывал эту медлительность и некачественные услуги с ростом цен на продовольствие и другие товары повседневного спроса. Торговля все издержки закладывала в потребительскую цену. Оценив размах бедствия, Синельников через газету потребовал на всех переправах поставить специальные столбы с указанием таксы на услуги, утвержденные местной властью. Там же, где эти расценки не были утверждены, приказал немедленно представить их на согласование лично с ним.
Синельников заявил во всеуслышание, что подобные нарушения – результат покровительства со стороны полиции и в приказном порядке потребовал от начальников губерний и областей, чтобы «кроме таксы на столбах, были прибиты рассылаемые вместе с сим печатные объявления. Что если проезжающие или обозы будут без видимых причин задерживаться содержателями на переправах, или содержатели будут требовать платы свыше определенной по таксе, то они проезжающие и следующие при обозах приказчики могут записывать свои жалобы на первой почтовой на пути станции, в шнуровые книги, которые будут особо на этот предмет разосланы. Переписав жалобы на рассылаемые печатные бланки, с первою почтою отправлять для доклада мне… Деньги за книги и бланки я прикажу выдать из экстраординарных сумм».
Управленческая деятельность Синельникова была сосредоточена главным образом на внутренних проблемах территории. Общероссийские вопросы в отличие от предшественников – Муравьева-Амурского, Корсакова его интересовали гораздо меньше. Большинство местных губернских задач не требовали длительных согласований с центральными министерствами и ведомствами и могли разрешаться на местах. Хотите ограничить количество питейных заведений – для этого у исполнительной власти есть все необходимое, и дополнительно циркуляр от генерал-губернатора в газете.
Явных нарушений закона Синельников не прощал. В циркулярах нередко давались оценки отдельным чиновникам: «За объясненные упущения по службе объявляю помощнику Канского исправника, титулярному советнику Сарачинскому и Нижнеудинскому исправнику, надворному советнику Попову выговор, заседателю Тулуновской и Кимильтейской волостей того же округа строгий выговор и предлагаю арестовать при полицейском управлении волостного голову на трое суток и волостного писаря Кимильтитейской волости на семь суток».
Еще один циркуляр был адресован начальникам губерний и областей Восточной Сибири:
«Из представленных мне следственных дел и других доходящих до меня сведений я узнаю, что темные сборы по сельским обществам все еще продолжаются, так например, мне положительно известно о существовании в Бадайской волости иркутского округа, на жалованье волостному писарю и в Яндинской волости Балаганского округа, на разные потребности, о каковых сборах имеет сведение и местная земская полиция.
Не находя причин, по которым сами крестьянские и инородческие общества не сочувствовали бы моему желанию уничтожить темные сборы, невольно рождается подозрение, не поддерживается ли существование таких сборов полицею и волостными и сельскими начальствами».
12 июля 1873 года Синельников в циркуляре четко указывает, что необходимо сделать для исключения темных поборов, идущих на содержание низового звена власти.
В пунктах распоряжения значилось:
«1. Чтобы волостным писарям была определена нормальная цифра жалованья из сумм, собираемых на содержание волостных правлений.
2. Чтобы деньги на содержание остальных писарей волостного правления, сколько будет признано необходимым, находились в распоряжении волостного старосты, как казначея волостного правления.
3. Чтобы был назначен штат писарей каждого волостного правления, с обозначением количества получаемого ими жалованья, в получении которого они должны расписываться в книгах, свидетельствуемых ежемесячно членами волостного правления.
4. Чтобы члены земской полиции в особенности местный заседатель следили за действиями волостного писаря и делопроизводством волостного правления.
5. Сделать распоряжение, чтобы согласно положению о взимании общественных сборов с государственных крестьян… выданы были и выдавались бы на будущее время плательщикам податей, по форме… платежные книжки и настоять, чтобы распоряжение было приведено в исполнение безотлагательно».
В 1873 году Синельников совершил инспекционную поездку в Забайкальскую область. Проехав по области, он отметил: «…дела идут почти так же медленно, несмотря на частые повторения, в особенности по Забайкальскому Областному Управлению…
…Меня встретили там те же просьбы на медленное течение дел, те же жалобы на произвол местного начальства, которые были и прежде и которые, возбуждая справедливый ропот, разрушают доверие к правосудию, а что еще важнее, что поборы с крестьян, а особенно инородцев, продолжаются в значительных размерах».
Публичная критика со стороны высшего административного лица на территории, являла собой беспрецедентный случай.
«Циркулярная деятельность» вкупе с коррупционной борьбой против темных сборов стала притчей во языцех не только в самом генерал-губернаторстве, но и в России. Л. Ф. Пантелеев, участник революционного движения 60-х гг. 19 века, литератор и общественный деятель оказался в 70-х гг. того же века в Енисейске. И там, в сибирской глубинке местный исправник стал жаловаться приезжему гостю: «– Мы вот с Филадельфом Сильвестровичем хотели с вами откровенно переговорить. По чистой совести надо сказать, что просто нет возможности оставаться на службе… Что ни день, то новый циркуляр; старый черт (генерал-губернатор Синельников) просто из ума выжил. Лишает всяких средств, а в то же время требует, чтобы дело не стояло. Вот секретарь с первого числа распустил половину канцелярии (то есть наемных писцов); ведь отпускаемых из казны средств и на остальных не хватит».
В этих вопросах Синельников действительно был крут. Не щадил тех, кто с его точки зрения не соответствовал должностям. За время его управления сменили место жительства один губернатор, два генерала, три полковника и пять членов Главного управления Восточной Сибири. Такими кадровыми чистками мог похвастаться разве что Сперанский. Биограф Синельникова писал: « … Дошло до того, что ему делали замечания за то, что он свои циркуляры приказывал развешивать в видных местах в волостных правлениях. Синельникову указывали свыше, что он подрывает в народе авторитет местной власти. На самом деле он поднимал эту власть на ту высоту, на которой она должна была находиться по своей сущности».
Ранее столичная «Петербургская газета» опубликовала целую серию материалов, посвященных беспорядкам в Харькове. Печать, пока шло следствие, не давала оценок ни работе полиции, ни власти, ни толпе, которая крушила все вокруг. Потом столичная газета вспомнила об Иркутском генерал-губернаторе Синельникове и его циркулярах «которые показывают заботливость его об искоренении злоупотреблений в управляемом им крае».
В качестве одного из примеров публикуется выдержка из очередного циркуляра о сборе податей с инородческого населения. «Из подаваемых мне прошений, представляемых следствий и, наконец, при объезде моем, я лично удостоверился, что взыскание податей и других сборов в инородческих ведомствах производится совершенно без всяких правил и порядка: большая часть их не знают , за что сколько вносят они, и не имеют ни квитанций, ни каких-либо знаков в отданных ими деньгах, почему и поверка правильности взысканий делается невозможной…».
Вывод столичного издания таков: «Гласность, как известно, есть одно из лучших орудий для искоренения общественных недугов. Большинство наших провинциальных властей сильно побаиваются этой благодетельной гласности, и все их распоряжения, взыскания и тому подобное совершаются келейным образом. Так что лицу, не знающему этих распоряжений с первого взгляда кажется, что все в губернии обстоит благополучно. Все благоденствует!
Противоположный тому пример представляет генерал-губернатор Синельников, который, в течении своего пребывания в крае издал целый ряд циркуляров, напечатанных в «Иркутских Ведомостях», где во всей наготе показаны злоупотребления представителей как полиции, так равно и других административных учреждений. Пример вполне достойный подражания. Это едва ли не лучший путь, по которому следует идти всем нашим губернаторам с целью радикального излечения в полицейских чинах болезней, носящих названия: бестолковость, невежество, грубое обращение с народом и легкая наклонность к лихоимству».
В одном циркуляре говорилось, что обирать рабочих, уходящих с приисков есть постыдный промысел. Синельников призывал сельские власти охранять рабочих. В другом месте он призывал владельцев приисков кормить рабочих здоровой пищей, организовать снабжение вещами по умеренным ценам, запретить больным выходить на работы.
А как вам нравится этот опубликованный циркуляр в адрес начальников губерний и областей? В ходе поездки по Забайкальской области Синельников вновь столкнулся с темными поборами и незамедлительно обратился к средствам массовой информации:
«В особенности прошу господина управляющего области обратить строгое внимание на искоренение так называемых темных неправильных поборов; поборы эти в Восточной Сибири, к сожалению, дело не новое: об них подаются беспрестанно просьбы, в особенности от инородцев разных ведомств; они существуют ни в одной степной думе и я не могу отделаться от убеждения, что в них, в тех округах, где они есть, не может не знать ближайшее начальство, а если знает и не преследует, то рождается и последствия этого убеждения, напоминающее пословицу «в мутной воде лучше рыбу ловить». А посему нахожу необходимым следствия по этим делам всегда производить через господ чиновников особых поручений или особенно доверенных лиц и дела отнюдь не оставлять без последствий.
Заключаю этот циркуляр предупреждением, что я не буду более подтверждать об исполнении моих циркуляров и вообще законного порядка, а буду строго преследовать за бездействие, почему прошу и господ начальников губерний и областей имеет в виду при наблюдениях за подчиненными им лицами».
Было бы неправильным все действия в области гласности списывать только на экстравагантность, особый характер Синельникова, «такой» взгляд на взаимоотношения общества и власти. Влияние на него могли оказывать общие изменения во внутренней жизни империи и тех тенденций взаимоотношения общества и власти, которые стали проявляться в 60-70-х гг. XIX века.
Центральная власть по мнению многих историков была озабочена собственным престижем и делала многое для «мягкого» поддержания своего имиджа. Н. П. Синельников, как опытный администратор, вероятно, чувствовал новые веяния и они вписывались в его личные представления о государственной жизни. Он в этом понимании был далеко не одинок. На рубеже 70-х гг. XIX многие общественные и государственные деятели, люди, приближенные к вертикали власти чувствовали необходимость перемен («модернизации») самой власти.
Синельников был твердо уверен, что его циркуляры, в которых он обличал нарушения чиновничества, полезны для Сибири. «Восточно-сибирский край продолжал стонать в руках взяточников», – возвещал генерал-губернатор и приводил цифры темных поборов, которые платили сибиряки администрации в период его руководства краем: Иркутская губерния – 246 000 рублей, Енисейская – 178 000, Забайкальская область – 231 000, Якутская – 22 000. Огромные по тем временам средства.
В мемуарах он писал: «С стесненным сердцем я смотрел на эти грозные суммы, противозаконных поборов, парализовал их, на сколько мог, но искоренить их из недр сибирских был не в силах. Дороговизна местной жизни сама вопияла о том, что необходимо было обеспечить существование служилого люда, и тем снять тяготу его содержания с народа. Всесторонеее устройство последнего всегда составляло для меня священную обязанность. В Иркутске более двадцати циркуляров было объявлено мною по этому важному предмету».
Придание гласности, публичная «порка» чиновников вызывали негативное отношение к Синельникову со стороны как самого чиновничества на местах, так и центральной власти в лице некоторых министров. Столичные газеты отмечали чуть ли не каждый подобный циркуляр.
Синельников представлял для Сибири новый тип управленца. Для него первостепенное место занимала повседневная повестка, формируемая на местном уровне и актуальная прежде всего для территории. Он лично входил в дело, стараясь главные вопросы не перепоручать никому из своего аппарата и жестко контролировал порой до мелочей его ход.
Синельников, вероятно, был первым чиновником такого уровня, который в Сибири опирался на принципы гласности. Ни дать ни взять – народный заступник – практически генерал Робин Гуд.
Его Циркуляры стали гласно, публично поднимать острые вопросы местной жизни, и многое удавалось тогда решать. Это касается и коррупции, и темных поборов, с которыми Синельников боролся все годы своего руководства. Следует признать, что публичная борьба посредством печати – беспрецедентная и уникальная страница административно-управленческой деятельности, кажется не имеющая аналогов в истории российской бюрократии.
Синельников превращает «Иркутские губернские ведомости» не просто в главную официальную местную газету, а в СМИ, которое обеспечивает реальное информационное обеспечение генерал-губернаторской деятельности.
Деятельность Синельникова привлекает внимание центропрессы. Его имя стали связывать с давно назревшими в Сибири реформами. «Петербургская газета» писала: «Сибирь! Сибирь! Сибирь. Мы несколько раз обращали внимание читателей на энергичную деятельность нового начальника Восточной Сибири, г. Синельникова. Из циркуляров его видно, что страна эта исполнена всевозможных беспорядков и злоупотреблений, хотя и не в такой степени, как во времена Сперанского. Очевидно, для Сибири необходимы радикальные реформы, которые положили бы конец ее неустройству. Говорят, генерал-губернатора Синельникова ждут в Петербург и, по всей вероятности, он явится сюда с массой фактов, доказывающих совершенно первобытное состояние сибирской администрации».
Согласимся, такое нетипичное поведение высокого начальника не могло не привлечь внимание имперской общественности. Им восторгались, ему сочувствовали, его критиковали и ругали.
