Двадцатая часть
Основное население иркутского генерал-губернаторства представляло русское крестьянство. Оно же оставалось и основным товаропроизводителем.
Сельскохозяйственная Сибирь имела свои особенности и большое число проблем, которые не решались годами. И вряд ли Синельников за столь короткий срок управления территорией смог бы разрешить их, тем более, что в основном они носили институциональный характер – требовались новые имперские законы. Но кое-что ему удавалось сделать на местном уровне – собственной властью и полномочиями. Прежде всего – хлебные магазины, которые в случае неурожаев, нехватки посевного материала или даже голода призваны были играть роль подушки безопасности. После череды ревизий выяснилось, что деятельность хлебных магазинов идет с большими нарушениями, плохо поставлен учет, не соблюдаются планы пополнения и выдачи семян.
По вопросу деятельности хлебных магазинов Синельникову уже приходилось писать Министру имущественных отношений, когда правительство изучало вопрос «синхронизации» реформы 1861 года с сибирским регионом. Когда Николая Петровича просили рассказать свое мнение о преобразовании управления государственными крестьянами Восточной Сибири, он остановился именно на хлебных магазинах. Николай Петрович был против выдачи ссуд из сельских магазинов по мирским приговорам.
В отзыве в Министерство имуществ он писал:
«…предоставление сельским обществам самим распоряжаться хлебными запасами в Восточной Сибири не может быть допущено, так как весьма можно опасаться (и чему были уже примеры), что крестьяне под видом необходимости в хлебе на посев и пропитание, обставив требуемыми формальностями, разберут весь хлеб из магазинов и особенно в то время, когда в сбережении магазинных запасов будет наибольшая надобность, именно в годы неурожаев, из желания воспользоваться высокими ценами на хлеб, рассчитывая при этом уплатить ссуду при хорошем урожае: что напрасно было бы надеяться, чтобы какое-либо сельское общество позаботилось о сбережении своих запасов на случай надобности из них для других обществ.
А между тем, как было в минувшие неурожайные годы, нередко приходится при недостатке хлеба в какой-либо волости заимствоваться хлебом из магазинов других волостей, и что вообще обеспечение народного продовольствия в Восточной Сибири, подтвержденное по климатическим и местным условиям многим случайностям, составляет один из важнейших предметов внимания и забот местного начальства, которое для сего должно иметь в распоряжении своем как можно более ресурсов и одним из этих ресурсов был и должен быть сельские общественные магазины».
Совет под руководством Синельникова предлагал оставить старый порядок – выдачу до одной четверти наличных запасов производить с разрешения окружных полицейских управлений, до двух лет с разрешения губернских или областных советов, а свыше двух третей с разрешения Главного Управления Восточной Сибири.
14 марта 1872 года он опубликовал специальный циркуляр, адресованный начальникам губерний и областей, которым обязывал окружные полицейские управления освидетельствовать все сельские экономические хлебные магазины и в случае выявленных недостатков срочно их ликвидировать. Поводом к появлению циркуляра послужило решение высшей власти создать хлебные запасные магазины повсеместно. Николай Петрович считал их важным экономическим инструментом, который должен был помочь в случае неурожаев. Социальная функция этих складов заключалась в том числе и в выдаче семян для посевов и снабжении беднейших слоев сельского населения.
Синельников в циркуляре проводил мысль, что крестьяне и инородцы должны рассматривать эти магазины, как свою собственность и оберегать их. Именно обществам делегировались обязанность вовремя пополнять их запасы, налаживать учет расходования фондов.
Собственное мнение имел Николай Петрович и по части оземеливания крестьян в Восточной Сибири, считая, что отсутствие поземельной собственности приводит к «крайне невыгодным последствиям, ибо крестьяне на доставшейся им земле по общественному разделу, при частом переделе их, не смотрят на нее, как на собственность и потому не прилагают старания к обработке оных».
И далее Синельников делал заключение: «Соображая эти требования с положением, в котором находится в Восточной Сибири дело межевания земель, Совет признает, что обращение общественных крестьянских земель в их собственность с полным применением при этом правил предписанных в указе 24 ноября 1866 года, в Восточной Сибири еще долго будут неосуществимыми, но по мнению Совета, сельское хозяйство много выиграло бы и тогда, когда бы крестьянским обществам предоставлено было право раздела их земель на подворные или наследственные участки… с предоставлением владельцу каждого участка права передавать их целыми или по частям своим общественникам, на которых вместе с тем должна переходить и обязанность уплачивать причитающуюся с участка оброчную подать».
Одну из причин сельскохозяйственной «неустроенности» Николай Петрович усмотрел в активности «мироедов» и их сговора с чиновниками в сельской местности:
«Между тем оказывается, что эта важнейшая отрасль хозяйственного управления находится в беспорядке: изданные правила не выполняются, выдача хлеба по мирским приговорам без удовлетворений в действительной надобности, смотрители делают злоупотребления, представления в Главное Управление о выдаче хлеба поступают нередко перед самым наступлением посевов.
Недоимки взыскиваются неуспешно, из зажиточных землевладельцев, так называемые народом «мироеды», в ущерб бедных односельцев, захватывают прежде всего их, под влиянием волостных голов, старост и смотрителей магазинов, большую часть общественного хлеба, уделяя на долю последних остатки, недостаточные им для посева. Были случаи, что выдачею из магазинов хлеба пользовались земледельцы, которые ведут торговлю хлебом и имеют запашки от 40 до 70 десятин и был пример, что из числа доставленного из Балаганского уезда по недостатку на посев крестьянам дер. Лысовской хлеба, продано более 400 пудов, а часть полей остались незасеянными…»
Синельников приказал прочитать этот свой циркуляр населению – слово в слово!
Он пытался внедрить в крестьянскую среду новые методы ведения сельскохозяйственных работ путем применения современной техники, заявляя неоднократно, что лица, которые будут отличаться трудолюбием и стараниям к усовершенствованию земледелия, будут награждаться.
«Я вновь прошу гг. начальников губерний и областей обратить внимание вообще на хозяйство и в особенности на хлебопашество крестьян и инородцев, и предписываю окружным исправникам стараться склонить зажиточных поселян или целые сельские общества к приобретению усовершенствованных земледельческих орудий, выяснить им основательно, какой выигрыш во времени и труд делают эти орудия».
Николай Петрович, считая, что можно увеличить площади земли под хлебные культуры, взялся за дело по-военному и сумел расширить их до «колоссальных размеров».
Он пытался препятствовать уходу крестьян на золотые прииски, взамен посылая туда каторжников примерного поведения. В итоге их переставало содержать государство. Получая деньги, они видели перед собой ближайшее будущее. Отток сельского населения на прииски продолжался, но многие крестьяне, думавшие о приисковых заработках, все-таки оставались работать на земле. Не последнюю роль играла «синельниковская» пропаганда.
На селе жизненно важные вопросы регулировались институтом волостных писарей, которых набирали из грамотных ссыльных (главным образом по уголовным и экономическим преступлениям). Их злоупотребления были хорошо известны власти. И вот Синельников издает циркуляр об учреждении по деревням сельских школ – оригинальный способ заменить волостных писарей из ссыльных на доморощенных грамотных молодых крестьян. В какой степени это удалось сделать, сказать сложно, но шаг был действительно неожиданным и объективно полезным.
Николай Петрович обладал важной положительной чертой для администратора такого ранга – он был и, кажется, даже любил быть благодарным. Делал это зачастую публично, тем самым поднимая и авторитет власти и свой собственный властный ресурс. В Верхоленске обыватели пожертвовали деньги на устройство больницы. Синельников искренне радуется этому факту и в «Иркутских губернских ведомостях» в одном из своих циркуляров сообщает: «Объявляю искреннюю благодарность лицам, сделавшим пожертвования на устройство больницы в г.Верхоленске, в особенности купцу Михаилу Сапожникову, пожертвовавшему шестьсот рублей на доброе дело».
Успешно заготовили хлебные припасы – снова публичная благодарность в прессе: «Принимая во внимание успешное заготовление хлебных припасов в пропорцию 1874 года для Иркутской губернии и Забайкальской области, я обьявляю производившим это заготовление: исправляющему должность старшего чиновника особых поручений главного управления Восточной Сибири губернскому секретарю Лаврову, секретарю окружного штаба капитану Куменкову и интендантского ведомства надворному советнику Кулакову искреннюю мою благодарность. Сенатор, Генерал-от Кавалерии Синельников. 29 января 1874 г.»
Николай Петрович прославился борьбой с винокурением. Многие ставили ему в заслугу, что он успешно искоренял бродяжничество и пьянство. Он вел борьбу с питейными заведениями, несмотря на то, что акцизный сбор с выгонки и продажи вина был существенной статьей доходов казны. Достаточно взглянуть на роспись государственных доходов и расходов. В 1871 году все прямые налоги и пошлины составляли 338 355 591 рублей. Питейный доход приносил в казну 149 778 812 рублей, в 1872 году эти пропорции составляли 357 744 670 – 162 428 422 рублей.
На 1972 год впервые за много лет бюджет был сделан бездефицитным. И порушить эту благостную картинку даже из лучших побуждений начальника отдаленного генерал-губернаторства, конечно, никто бы не позволил.
Ограничительная деятельность генерал-губернатора в этой области вызывала раздражение в соответствующих министерских департаментах.
Но Синельников был непреклонен и перессорился с кем только мог. Он стоял на позиции, что в том виде, в котором развивается продажа алкоголя, страдает население и крестьянская экономика. Население спивается, выгонка приводит к удорожанию хлеба, как одного из основных продуктов питания.
Новый виток противостояния между генерал-губернатором и акцизным ведомством пришелся на 1872 год, когда управляющий акцизными сборами в губернии сообщил, что по его сведениям во многих обществах отказались от выдачи общественных приговоров на открытие питейных заведений «не по собственному убеждению о необходимости принятия этой меры искоренения пьянства между своими односельцами, а по влиянию будто бы местных властей, что в некоторых местностях, волостные правления не принимают к засвидетельствованию общественных приговоров о дозволении о дозволении открытия питейных заведений…»
Дальше шла информация, что власти на местах закрывают питейные заведения, несмотря на все разрешительные документы.
Об одном таком эпизоде рассказала столичная газета «Голос». Она опубликовала историю борьбы с кабаками крестьян и инородцев 2-го участка Иркутского округа, в котором численность населения доходила до сорока тысяч человек. В октябре 1872 года население единогласно составило приговоры не иметь у себя никаких заведений по продаже водки. Но виноторговцы, число которых доходило до 120 человек и акцизное ведомство тем не менее стало открывать трактиры и харчевни, где продавался алкоголь.
Как писала пресса «крестьяне с горестью посмотрели, что их добрые пожелания слишком ничтожны в сравнении с могуществом виноторговцев….Такой хаос продолжался десять дней, пока, наконец, депутация от местного населения обратилась к окружному исправнику, почти с мольбой избавить их от насильного нашествия упомянутых продавцов. Началась ожесточенная борьба, употреблялись в дело: просьбы, заявления, ябеды ( последние даже с угрозами). Кабатчики, особенно в трех селениях: Оекском, Уриковском и Кудинском, считали себя уже почти победителями. Наконец, дело кончилось полным поражением и даже бегством кабатчиков. Главный начальник Восточно-Сибирского края, также и начальник губернии, удостоверившись в действительном желании жителей 2-го участка, приказали домогательство питейного пролетариата рассмотреть в совете, а потом утвердили приговор крестьян о нежелании их иметь питейные заведения».
Но Николай Петрович явно перестарался в свой борьбе против винокурения, используя административный ресурс, ограничивая производство и сбыт алкогольной продукции. Реальной стала угроза тайной, несанкционированной торговли алкоголем, домашнего винокурения и продажи некачественной продукции (к чему приводит однобокая запретительная политика, мы могли наглядно видеть в конце 80-начале 90 гг. ХХ века в России – С.Г.). В некоторых волостях предприимчивые жители стали закупать алкоголь для перепродажи.
Беспатентная торговля приводила к падению доходов казны, росту недоимок по налогам, которые крестьянские общества во многом закрывали именно с доходов от питейной торговли, взносов владельцев трактиров, питейных лавок. Ничего нового в этом не было – так была устроена доходная часть практических всех государств и России тоже. Запретительные меры лишь обостряли проблему.
Антиалкогольная пропаганда Синельникова и его позиция в этом вопросе, разумеется, находили живой одобрительный отклик не только в Сибири, но и в европейской России. Но все это мало влияло на общую ситуацию. Кроме того, сельские общества по закону имели право открывать или закрывать питейные заведения по приговорам своих обществ без согласия или несогласия высшей губернской администрации.
Впрочем, Николай Петрович и сам понимал, что сокращение питейных заведений работающих официально, может привести к тайной продаже алкоголя. Кроме того становилось ясно, что денежные недоимки у крестьян в текущем 1872 году будут расти, в том числе потому, что общества недополучат сборов с закрывшихся питейных заведений. А это уже могло рассматриваться, как следствие антиалкогольной пропаганды начальника края.
И тут Синельников придумал «хитрый» ход – он предложил крестьянам заплатить в казну деньги, полученные за хорошие урожаи, чтобы таким образом уменьшить недоимки. В очередном публичном циркуляре он писал, что «…народу выгоднее и полезнее, умерив трату трудовых денег на покупку вина, расстраивающего при неумеренном употреблении здоровье и порождающее пороки, сохранить трезвость и внести этими деньгами честно подати и недоимки, которые составляют необходимую потребность правительства. Я уверен, что народ постарается исполнить это мое законное требование…».
Поскольку производство и торговля алкоголем оставалась важной статьей государственных доходов, министерство финансов болезненно реагировало на все шаги генерал-губернатора в этом вопросе. Ему даже пришлось писать самому императору. В одном из обращений он сообщал самодержцу: «Я желаю и молю Бога о помощи нести с честию тот крест, который наложила на меня православная церковь, и чрез это пользоваться всемилостивейшим доверием вашего величества для пользы края. Я затруднен в успехах работы тем, что министерство финансов подозревает меня в неосновательности представлений о вреде, которому подвергается вообще сибирское население от усиленной и неправильной продажи вина. Министерство внутренних дел также не доверяет мне. Работы мои тяжелы и превосходят мои силы».
Похоже, Николай Петрович подключил и местную прессу – тема питейных заведений, винокурения была актуализирована именно с позиций, на которых стоял начальник края. Наверняка не без влияния Синельникова издатель газеты «Сибирь» Клиндер опубликовал рассказы на эту тему. Один из материалов назывался «Из степной деревни Ачинского округа».
«Для непосвященного человека декабрь в деревне может показаться месяцом скучным. И в самом деле до полевых работ еще далеко. Но скучно только «старикам и старухам в зимнюю непогодь», а «здоровому мужскому населению» даже глухих деревень «напротив ужасно весело». Все дело в том, что в декабре идет прием кабаков и дача общественных приговоров на производство торговли «Распивочно и навынос». А еще в декабре смена деревенских чиновников и выборы новых.
Уже и традиции сложились. «Кто думает открыть кабачок, так нужно предварительно, «потрясти карманом», иначе подобру-поздорову проваливай мимо!»
Идеологема генерал-губернатора просматривается более чем хорошо: хитрые кабатчики и добросердечные и мягкотелые, простоватые деревенские. А между тем была история 1871 года, когда крестьяне в очень многих селениях Ачинского округа решили не иметь питейных заведений по причине «слишком для них разорительных» и более того начали составлять приговоры, «коими просили кого следует о закрытии питейных заведений. Отправив приговоры о закрытии кабаков, которые «разоряли» население они были в полной уверенности в решении дела в свою пользу, но увы! Ничего такого не случилось.
К столетию Комитета министров, соответственно под патронажем этого государственного органа власти в 1902 году был издан третий том многотомного сочинения «Исторический обзор деятельности комитета министров». В этом фундаментальном издании не прошли и мимо деятельности Синельникова: «Другой характер носит столкновение с центральною администрациею ген.Синельникова, генерал-губернатора Восточной Сибири. Одушевленный лучшими стремлениями поднять население далекой окраины, ген.Синельников, стремился отдалить от тамошнего крестьянина соблазн кабака и развращающего влияния золотых приисков, на которых рабочие получали много, но приносили домой мало.
Предложенные генерал-губернатором меры не могли пройти в Комитете Министров; они были несколько архаичны, от них веяло тем добрым старым временем, когда земледельческое занятие считалось лучшим средством охраны народной нравственности, и когда с этой точки зрения смотрели на всякую иную промышленность, ошибочность положения генерал-губернатора была доказана в Комитете, но при разборе их нельзя не отметить, что при некоторой странности своей, они продиктованы были любовью к сибирскому крестьянину».
Николай Петрович стремился поднять сельское хозяйство и производительность его в Восточной Сибири, в то время территории сугубо аграрной, с основным крестьянским населением. Начальник губернии видел, что сельское хозяйство приходит в упадок, а одной из причин было отвлечение большого количества людей занятых в нем на золотые прииски, дорожные работы, отхожие промыслы.
Исходя из собственных представлений, Николай Петрович просил, чтобы ему разрешили запретить наем крестьян на золотые прииски из местностей, в которых сельское хозяйство в особенности запущено; установить гарантии, которые должны были представлять обществу те, кто нанимается; обложить крестьян, которые нанимаются на прииски налогом в размере до 10 рублей в пользу крестьянских обществ; уменьшить число питейных заведений и подвалов до одного на 500 человек населения; запретить любые питейные заведения на расстоянии 50 верст от золотых приисков; не допускать к продаже алкоголя ссыльно-поселенцев.
С точки зрения здравого смысла и общественных интересов, морали и традиционных семейных ценностей в предложениях Синельникова не было ничего плохого или предосудительного. В современной жизни нам постоянно приходится встречаться с подобного рода ограничениями. Современное законодательство не допускает размещение продаж алкоголя рядом с учебными заведениями, на территориях, где размещены производства, существуют запреты на торговлю в определенные праздничные дни. Немало и регулирующих налогов. Так что с точки зрения современной экономики и морали все, что предлагал Николай Петрович, вполне допустимо.
Синельников своими предложениями ограничивал наполняемость двух доходных государственных статей – акцизов на напитки и добычу золота. Потому что другой рабочей силы, кроме как той, что приходит из крестьянской среды, в России не было, а развитие капитализма неизбежно вело к реформированию рынка труда.
Чтобы прекратить отток людей из сельской местности, Синельников предлагал использовать на золотых промыслах труд ссыльно-поселенцев, а ссыльно-каторжных отправлять на исправление дорог. Так Николай Петрович пытался не допустить продовольственного голода из-за оттока работников из деревни и привести в порядок дороги, используя дешевую рабочую силу.
Одним из главных оппонентов Николая Петровича стал управляющий министерством внутренних дел князь А. Б. Лобанов-Ростовский. Он и те, кто стоял за ним, считали золотопромышленность источником доходов в казну (это справедливо) и рынком для трудовых ресурсов (тоже справедливо). Все негативные стороны приисковой жизни они относили на образ жизни самых рабочих.
Князь отвергал главное предположение Синельникова, что успех аграрной деятельности во многом зависит от числа работающих в этой отрасли людей. Не согласен он был и с мерами, предложенными Синельниковым против продажи алкоголя: увеличение акциза повлекло бы только уменьшение поступающих налогов, а удаление подвалов из 50-ти верстного района при золотых приисках «увеличит доходность этого дела и может привести к нему даже местных чиновников под чужими фамилиями. Кроме того, тайная продажа вина, конечно, распространится, что отразится невыгодно на интересе казны, не улучшая существа дела».
Лобанов-Ростовский негативно отзывался и о идее использовать труд ссыльно-поселенцев и каторжников на золотых приисках, считая, что степень совершенных преступлений и работа на уровне вольного честного работника будут размывать тяжесть наказания.
И тем не менее, инициативы Синельникова послужили поводом для создания специального комитета для рассмотрения этих вопросов. Он в итоге признал, что действующих законов достаточно, чтобы оградить рабочих золотых приисков от пьянства, а сокращение мест продажи вина и 50-верстная удаленность лишь подорвут винную торговлю и уровень поступающих в казну налогов.
Еще один пункт в Министерстве внутренних дел отвергли начисто. Николай Петрович предлагал в течении трех лет не открывать новых питейных заведений вообще. И здесь ему уже оппонировал министр финансов империи М. Х. Рейтерн. Он заявил, что статистика не говорит об увеличении количества новых заводов, а если потребность будет расти, то ее удовлетворят уже имеющиеся, и в этом смысле формальное запрещение не даст никакого результата.
Он также стоял на позиции, что вряд ли стоит регламентировать продажу хлеба крестьянами, поскольку это всегда вызывает злоупотребления и противоречит «духу законодательства», а высокая цена на хлеб только помогает сельскохозяйственной промышленности. И хотя комитет согласился с главным финансистом империи, в дело вмешался император Александр II, оставив на бумагах с обсуждением проблемы резолюцию: «исполнить по мнению генерал-губернатора, т.е., в течение трех лет не дозволять новых заводов». 16 августа 1872 года было обнародовано постановление «О воспрещении в Восточной Сибири устройства винокуренных заводов в течении трех лет. Синельников своего добился.
Что же касается вопроса об использовании ссыльно-поселенцев и каторжных на частных золотых промыслах, то тут Комитет принял половинчатое решение – разрешить, но не иначе, как с согласия владельцев, да и то в виде временной меры.
Таким образом, в активе Синельникова была состоявшаяся дискуссия, пусть и не приведшая к ожидаемым им результатам, согласие императора на ряд его замечаний и полное отрицание его доводов со стороны Комитета министров. Николай Петрович продолжил следовать курсом «Чужой среди своих».
Мы не видим какой-то специальной стройной экономической, социальной программы по развитию Восточной Сибири, оформленной в цельный документ, программы, которую можно было бы связать с именем Синельникова. Да и вряд ли разработка ее была по силу как самому Николаю Петровичу, так и его сотрудникам. Лидерство в этих вопросах принадлежало имперскому центру и сконцентрированным в столицах государственным учреждениям.
